eye_ame | Пост, в котором я пользуюсь чужим умом

Гуглил другое, а нашёл старый пост у

Поннель написал о "Милосердии Тита":
Экстремальные положения, экстремальные страсти, экстремальные опасности: вот ключи к жанру оперы-серии.

Я убеждён, что, если бы ему довелось ещё пожить, Моцарт построил бы мост - не только по ту сторону Дуная, но даже по ту сторону Альпа - связующий немецкую оперу с итальянской. Особенно в своих последних произведения (я думаю о "Милосердии Тита"), где уже есть столько от Беллини, Доницетти и даже Верди. И не только в инструментовке и мелодии, но и в драматургии, до такой степени, что создаётся линия, которая, беря почин от Монтеверди, проходит через Моцарта и вытекает в Верди.
Подкрепим примером: возьмём арию Вителлии „Non più di fiori“. Любой немецкий композитор сочинил бы для этого момента грустную арию: не цветочные узы, потеряла венец, никогда не стану императрицей, бедная-несчастная. В психологизирующей немецкой опере здесь "полагается" грустная ария, изображающая душевное состояние персонажа. Ничего подобного нет у Моцарта, ни у Беллини, и ещё меньше у Верди.
Что делает Моцарт? Он не описывает состояние души Вителлии, а то, что она потеряла: венец из цветов. Это музыка, исполненная света. Поэтому Милосердие никогда не была понята до конца немецкими музыковедами. Они задаются вопросом: почему радостная ария в драматургический момент отчаяния? Но, по Моцарту, как раз наоборот. Он описывает, какой счастливой была бы Вителлия, стань она императрицей. Это неимоверно современная драматургия. То же самое имеет место и у Верди. Благодаря деталям вроде этой мы понимаем, сколько мы потеряли из-за его ранней смерти.

Это прикольно ещё в контексте "произвола постановщиков", которые ставят "не то, что в музыке". Музыкальная драматургия Моцарта позволяет отражать то, что написано в либретто, что сказано в сюжете, с обратным знаком; то есть даже помимо тезиса "а я слышу другое" – есть ещё расклад "но написано это не потому". Почему нельзя того же сделать на сцене? Да, да, я о кушейном доне Оттавио и о гутовской донне Анне; но и не только.
(Автоцитата, чтобы не искать:
Итак, дон Джованни рушит упорядоченный мир; то, что он сломал, не зарастает как было, а усиливается.

когда я говорю, что Кушей раскрывает именно музыку Моцарта, я не имею в виду, что он занимается акынством ;))
Взять, например, Dalla sua pace.
Есть такой худ. приём, когда информация, поступающая по разным каналам восприятия, расходится. По одному каналу ты получаешь нечто офигеть красивое, по другому – нечто стрёмное, и в этот зазор пролазит ужас и чистота восприятия, которых не получить иначе в силу привычности происходящего. Ну или которые иначе были бы меньше.
Например, у Китано в "Фейерверке" звук перестрелок отсутствует, а вместо этого звучит симфоническая музыка. Сами по себе звуки выстрелов едва ли задевают современного кинозрителя; не сработала бы и тема подложить мрачняк, потому что ну да, мрачняк, люди мрут. А вот красивая, гармоничная, чистая музыка увеличивает ощущение того, насколько происходящее некрасиво, негармонично и грязно.
(В опере для меня квинтэссенцией воплощения такой задумки является, конечно, сцена в тюрьме из "Фауста" Гуно, когда сумасшедшая Маргарита recollects свои счастливые часы с Фаустом, ага. Другой ничё так пример – это как раз цыганский хор из "Травиаты".)
Естественно, поскольку уже мы допускаем, что у нас есть такие люди как режиссёры, они тоже могут этот приём юзать: намерено перпендикулярить музыке, чтобы подчеркнуть этот gap.
(Очень люблю то, как Клаус Гут обошёлся с донной Анной в своём "Дон Джованни", особенно с мажорным финалом её последней арии.
Как и финал, например, второго акта "Тоски" Бонди, когда Тоска ложится на диван и обмахивается веером, пока музыка бесится, потому что это показывает нам Тоску внутри, мы попадаем к ней в голову. Так и здесь: мы всё время сидим внутри головы.)
Поэтому ещё стрёмная Dalla sua pace дона Оттавио такая стрёмная, и поэтому ещё это не "противоречие" музыке: потому что музыка понята и раскрыта именно за счёт контраста с ней.

Короче, неудобно, что ЖЖ не дайри, и нельзя просто проапдейтить и поднять пост, ага.)

А мне

Оруга подарила флешмоб, которым я некоторое время любовался на фейсбучике:

Я вам называю художника - любого)) вы постите у себя картину, которая вам нравится.
Если вы художника не знаете, придётся погуглить))

И достался мне, кто бы вы думали, Веласкес. И вы не поверите – я не буду показывать Иннокентия Х и рассказывать про "troppo vero", хотя соблазн рассказать в связи с этой картиной о субъективно актуальном велик. А покажу другое духовное лицо, висящее в Национальнйо галерее в Лондоне – архиепископа Фернандо де Вальдеса:

Это такой кастильскйи чувак, архиепископ Гранады. А почему я на него залип? Потому что (ну, помимо того что это просто крутая картинка) я спутал его с тёзкой, Фернандо де Вальдесом-и-Саласом, о котором в буклетике к ГАБТОвскому "Карлосу" мне всё рассказал

инфант:

В начале правления Филиппа II, когда были живы королева Елизавета и дон Карлос, великим инквизитором Испании был Фернандо де Вальдес Салас. Он родился в 1483 году в дворянской семье, обучался в университете Саламанки. Покровительство великого инквизитора Кастилии кардинала Хименеса де Сиснероса позволило Вальдесу в 1516 году войти в верховный совет инквизиции. Высшей точкой его церковной карьеры стал сан архиепископа Севильского. При Карле V Вальдес возглавлял королевскую канцелярию и совет по делам Кастилии. При нём же, в 1547 году, он был назначен великим инквизитором Испании.
В начале правления Филиппа II Вальдес издал масштабный индекс запрещенных книг, в который входили работы Эразма Роттердамского и таких влиятельных испанских богословов, как Луис де Гранада, Иоанн Авильский и Франсиско де Борха – двое последних позже были причислены католической церковью к лику святых.
Вальдес жестоко преследовал еретиков и вошёл в историю как один из самых кровавых инквизиторов. При нем в самом начале правления Филиппа II был в зародыше был подавлен испанский протестантизм.
Астуриец по происхождению, Вальдес основал в университете Саламанки колледж, предназначенный для обучения уроженцев его родной провинции. Кроме того, он завещал свое состояние на основание университета в астурийском городе Овьедо, который по сей день остается единственным высшим учебным заведением региона.
Вальдес формально сохранял пост великого инквизитора Испании до самой своей смерти в 1568 году, однако в последние два года его, восьмидесятилетнего старика, заменил энергичный Диего де Эспиноса (1513-1572) – секретарь Филиппа II и его конфидант, обязанный своей стремительной церковной карьерой исключительно королю.

Пользуясь случаем хочу сказать, кстати, что в этом самом буклете – наверное, самая информативная, понятная и при этом простая для восприятия историческая справка о героях "Карлоса", какую я видел.

Инфант, спасибо!
Ну и: куда ни кинь, всюду "Дон Карлос". Ага.
А также: ежели кто хочет художника как повод рассказать о своём, то я с радостью поделюсь идеями ;) Обещаю даже называть не только Прерафаэлитов.